Рассказ
"Климатические извинения".

Рассказ-номинант
Premio letterario italo-russo per giovani autori "Raduga" — Российско-итальянской литературной премии для молодых авторов "Радуга".
Научные сборища – скукота смертная. Проклятие журналиста. Найти зацепку для статьи тут сложнее, чем заставить гринписовца убить детёныша тюленя. Съезд экологов, на который меня отправили, оказался типичным муторным фарсом.
Я потягивал так называемое шампанское – газированную кислятину из пластикового стаканчика – и прикидывал, кому хуже: мне, спортивному обозревателю в винегрете учёных, банкиров и прессы, или Семену Анатольичу, который вместо меня сейчас отдувается на стадионе. Спасибо боссу – он наслушался бизнес-тренингов и решил, что смена ролей повысит эффективность сотрудников. Что и говорить, вся редакция восторгалась затеей не меньше, чем мы с Анатольичем.
Отопление шпарило вовсю – не иначе, чтобы каждый прочувствовал на своей шкуре ужасы глобального потепления. Масло на бутербродах плавилось, отчего резиновая красная икра елозила по хлебу и нет-нет да пикировала на одежду гостям. Тёплая шипучка в стаканчиках пузырилась на столах и оставляла мокрые кольца-печати на программках.
В конференц-зал пафосного отеля набилось человек двести. Все словно на подбор: душные, как обстановка, и скользкие, как местная закусь. Я побродил между столами, перекинулся парой слов с ребятами-телевизионщиками и подошел к сцене – послушать, о чем вещает очередной защитник природы. Это был уже третий выступающий, но его микрофонный бубнёж мало отличался от предыдущих. Публика томилась в вежливом молчании, а когда истекли отведённые пять минут, проводила оратора сдержанными аплодисментами.
Анатольич, наверное, смог бы выудить пикантное из бормотания о загрязнении пресных вод – это его конёк. Но он штурмует раздевалку спортсменов и берет на абордаж тренеров. В его-то возрасте и при его комплекции – задача, обреченная на провал. Черт бы побрал падкость шефа на модные нововведения.
Удивлённый женский смешок сзади прервал мои размышления:
– Женя? Ты ли это? Променял тренажёрный зал на слёт экологов?
Этот густой пряный голос сложно было не узнать. В голове проскочила мысль, что научные конференции, в общем, не так уж плохи. Я с улыбкой обернулся:
– Привет, красавица.
Её звали Лилия, хотя она больше походила на ежевику – колкую, цепкую и сладкую. Мы давно знакомы, но встречаемся редко – не чаще, чем городской житель выбирается в лес полакомиться спелой ягодой.
– Что здесь делаешь? Качаешь интеллектуальную мышцу?
– Да так... Спортивный интерес. А ты? Надоело кропать статейки про косметику и несчастную любовь?
– Вроде того. Ищу свежий сюжет.
– Тут? Вряд ли найдёшь.
– Ну, кажется, уже нашла, – черные глаза сощурились и сканировали, подхожу ли я на роль свежего сюжета.
– Хм, это не так уж свежо, – рассеянно улыбнулся я, а внутри защекотало – двояко, как всегда при встрече с Лилей. Мне нравится ежевика. Но я предпочитаю сам её собирать, а не есть принесённую на блюдечке с голубой каёмочкой.
Лиля что-то ответила, но её слова перекрыл протяжный стон микрофона. Очередной докладчик стоял за кафедрой и узловатыми дрожащими пальцами торопливо прилаживал микрофон к стойке. Выглядел мужичок неважнецки – засаленный пиджак, нелепые коричневые брюки, седенький пушок на лысине и бегающие глазки. Голос оказался ему под стать – заикающийся, неуверенный, как у человека, не привыкшего к публичным выступлениям.
– Здравствуйте… Я – Хлебников. Добрый вечер… Сейчас не моя очередь, знаю. Прошу простить. Я быстро… Меня скоро заберут. Да и жить-то осталось недолго. Так что буду краток… Что мы знаем об окружающей среде?
– Окружающая среда хуже окружающей субботы, – хмыкнула под нос Лиля и шепотом спросила меня. – Что это за чудик?
Я заглянул в программку – следующим бубнилой значился некто Смирнов. О Хлебникове, который намеревался сыграть в ящик, не упоминалось. Народ удивлённо притих и поискал глазами ведущего. Тот стоял возле сцены и изумлялся не меньше остальных. Хлебников продолжал:
– Мы ничего не знаем. Мы природу-то не знаем, а уж как её охранять – и подавно. Все толкуют об этом, потому что модно. Вот вы собрались здесь ради чего? Чтобы заштопать озоновую дыру? Остановить таяние ледников? Нет же. Вы не смыслите в этом. Однако умно говорите о проблемах миграции лосося, поедая его икру.
– Молодец, чудик, умыл, – Лиля тихо прыснула со смеха, а я уловил шуршание бумажных тарелок и салфеток – гости спешно сбывали с рук бутерброды.
– Человек понятия не имеет, какая она – природа, – голос Хлебникова зазвучал жарко, надрывно. – Недавно был фильм. Там главный герой сравнивает лёгкую поступь возлюбленной с грацией антилопы нильгау. Вы хоть представляете, как выглядит нильгау?.. Люди считают, что эдельвейс похож на колокольчик и подснежник. А почему? Потому что на бутылке лимонада нарисовано именно это.
– А на пиве «Эдельвейс» – лохматая ромашка, всё по уму! – хохотнул кто-то в зале. – Профессор, пейте пиво, в нём правда!
Грянул залп смеха, а Хлебников растеряно улыбнулся, прикрыл глаза и пробормотал:
– Да-да, у нас так заведено… Ради красного словца…
Когда веселье поутихло, он снова заговорил:
– Наши заблуждения убийственны. В них причина экологической катастрофы. Всё начинается со вздора в кино и ошибок на этикетках, а заканчивается ложными выводами об атомной энергии и парниковом эффекте. Уровень углекислого газа в атмосфере максимальный за последние 20 миллионов лет. Но эти цифры для большинства также призрачны и далеки, как нильгау и эдельвейс. Человечество обречено, если каждый из нас делает вид, что его это не касается, что это не его забота…
– У меня вопрос! – бравый молодчик, отпустивший шутку про пиво, прервал Хлебникова. – Благодаря вам мы уже перестали есть икру. Лосось торжествует. Профессор, если откажемся от шампанского, это снизит выбросы углекислого газа?
По залу прокатилась новая волна хохота. Ведущий воспользовался моментом, подскочил к Хлебникову и выдернул из его рук микрофон:
– Спасибо за выступление! К сожалению, у нас регламент…
– Я не закончил, – тот судорожно потянул шнур на себя. – Не сказал главного… Пожалуйста, одну минуту. Прошу…
Ведущий замялся и неохотно вернул микрофон. Хлебников припал к железной мембране пересохшими губами, как измученный жаждой путник – к фляжке с водой. Ведущий спустился со сцены и что-то шепнул помощнице. Та скрылась, а вскоре в зал просочилась служба безопасности – на случай, если борец за права эдельвейсов откажется покинуть ринг после второго раунда.
Лиля наклонилась ближе ко мне:
– Почему его не уводят со сцены?
– Телевидение. Прямой эфир, – я кивнул в сторону выпученных одноглазых камер.
– Да ведь он может до утра бредить.
– Не дадут, – я скосил взгляд на черневших в дверях секьюрити. – Кстати, свежий сюжет для твоей статьи.
– Я не веду колонку «Загадки психиатрии», – фыркнула Лиля.
– Тсс, давай послушаем, – попросил я, заметив, что речь Хлебникова всё больше напоминала лебединую песню.
Он вцепился в кафедру и покачивался, словно земля уходила из-под ног. Горечь вырывалась из его горла, пыталась взлететь, но разбивалась о стены конференц-зала и гулким эхо падала вниз:
– Я написал книгу о заблуждениях. О том, как нас обманывают. Как мы рады обманываться. Она называется «Альтернативная смерть». Её не напечатали, потому что… там фамилии… чиновники, ведомства… Хотел сам издать, за свои деньги, но – не дали. Сказали, дело не в цензуре. В чем-то другом. Пострашнее… Я выложил рукопись в интернет. Умоляю, прочтите её. Вот здесь, на этом сайте…
Негнущиеся пальцы вытащили из пиджака пригоршню бумажек с отпечатанным веб-адресом и подбросили ввысь. Те белой стаей вспорхнули и унеслись в зал, сопровождаемые хрипом:
– Можно похоронить меня… И книгу… Но не дайте им похоронить человечество… Люди, прошу… Я верю в вас. Верю...
Пронзительный визг микрофона перекрыл голос Хлебникова. Свет в зале мигнул и потускнел. Телекамеры недоумённо перемигнулись. Сбой в электросети заставил взвыть пожарную сигнализацию, а потолок начал стрелять водяными брызгами. Народ засуетился. Двое охранников подхватили Хлебникова под локти и увели со сцены. Он не сопротивлялся, лишь бормотал: «Я верю… верю… Извините меня, я верю… Извините…»
Мокрые птицы-записки оседали в лужах на полу, тонули в дешёвом шампанском, увязали в бутербродном масле. Одна спряталась в моём кармане.
Лиля схватила меня за рукав и потащила к выходу:
– Пойдём отсюда. Самое интересное позади.
В холле возбуждённая толпа обсуждала случившееся. Гости поправляли причёски и вечерние туалеты. Лиля достала пудреницу, пригладила влажные растрепавшиеся волосы и досадливо бросила:
– У меня еще интервью в Bonne nuit, это новый клуб. Сегодня открытие. Чёрт, отстегнула парикмахеру астрономическую сумму… Вот сумасшедшее старичьё…
Я молча наблюдал за её попытками отбить вложенный капитал. И чем дольше она вертелась перед зеркалом, тем сильнее падали котировки её акций. Инвестировать ночь в предприятие «Лиля-ежевика» мне расхотелось.
Она захлопнула пудреницу, впилась в меня глазами-репейниками и спросила тоном арбитра:
– Ты что же? Считаешь здравой выходку этого чудика?
– Не считаю.
Лиля смягчилась, но я уже догадывался, что красная карточка мне обеспечена.
– Поедешь в Bonne nuit?
– Не могу. Надо закончить статью.
Её брови взметнулись вверх, а во взгляде проскользнули недоумение и жалость – так смотрят на людей вроде Хлебникова:
– Хм… Ну, как знаешь. Пока.
Я поймал такси, назвал водителю адрес и вытащил из кармана слипшуюся бумажку. Буквы расплывались принтерными кляксами. Разборчивым было лишь начало «http://www». Интернет в мобильном работал кое-как. Антилопа нильгау. Фото. Искать. Всемирная паутина уже приготовилась изрыгнуть на меня стада антилоп, когда телефон завибрировал и мне пришлось ответить на входящий звонок.
– Привет, Анатольич. Как у тебя там?.. Так я и знал… Ладно, не бери в голову. Что-нибудь придумаем. Слушай, про конференцию сам напишу. Есть кое-какие мысли… Ну, по рукам. Бывай.
Я сбросил вызов и задумчиво уставился в экран телефона. Мне коровьим взглядом отвечала нильгау – такая же грациозная, как бегемот, и несуразно-печальная, как попытка Хлебникова что-то изменить в этом мире.
Читать роман "Главный редактор"
Интервью Анастасии Ольшевской для портала "Вся Швейцария на ладони"
Новая книга А.Ольшевской.
Пособие для мам близнецов и двойняшек